Алексей Синецкий

"Посещение"

Про это место я услышал примерно год назад и тогда же стал подумывать о нем, как о чем-то особенном, хотя это, наверное, оттого, что многим также казалось это место удивительным и отчасти даже загадочным. Решимости для такого рода предприятий у меня всегда не хватало, но в этот раз я сделал исключение: вегетарианская диета, особые гимнастические упражнения, непременное посещение стоматолога, венеролога и терапевта с наркологом, посещение сауны, плавание в бассейне, медитации под руководством почтенного индуса, изучение мировых религий и философий, повторное прочтение шедевров мировой литературы, ежевечерние занятия единоборствами - все это помогло подготовиться и набраться решимости.
Но прежде еще одно дельце, которого я так хотел избежать.
Благодаря коммерциализации общественного транспорта, в автобусе я разместился с удобством, даже комфортно: сел у окна, смотрел на мелькающие строения и деревья, только почему-то видел незнакомые, ветхие хибары и кривые, убогонькие деревца, словно сел не на тот маршрут и не в том городе. Пересел на трамвай. Еще полчаса в движении. Подошел к невзрачному трехэтажному зданию, перед входом в него была низкая оградка и прохода через нее не было, за оградкой разбиты клумбы: ирисы, нарциссы, гладиолусы, астры и большие пурпурные розы; преимущественно прямоугольной аранжировки, наподобие коротких грядок, шириной не более метра и длиной метра в два. Сразу за цветами, поднимались ступени к высоким дверям с застекленным верхом. Стекла окон первого этажа, как и стекла входных дверей, закрашены белой краской. Прошелся вдоль оградки, но дорожки либо тропки к ступенькам не заметил. Пришлось обойти здание. Вход оказался со двора. Под деревянным навесом железная дверь, обшарпанная и помятая, словно в нее часто ломились без всякого результата. На уровне глаз прямоугольный глазок с мутным стеклом. Справа от двери кнопка звонка. Со странным чувством, что словно пришел к кому-то в гости, позвонил. Минут через пять позвонил еще. За стеклышком глазка качнулась тень.
- Кто?- спросил глухой голос из-за двери, говорил явно мужик, но я не сразу понял это, так как ожидал, что подойдет женщина. Сам не знаю почему, ответил:
- Я.
- Кто - я?- уточнил уже женский голос.
- Я! Мне назначено на два.
- На два?- переспросил мужик.- Но уже половина третьего.
- Я не сразу смог вас найти...
- Нельзя же так опаздывать,- проворчал кто-то, скорее женщина, чем мужчина.
Как это понимать – меня встречает целая толпа?
За дверью что-то щелкнуло и она со скрипом чуть приоткрылась. Я протиснулся внутрь. За дверью был только один человек. Мужик. Глаза постепенно привыкли к полумраку. В обе стороны от двери длинный коридор. На одной стороне коридора матовые окна, на другой - штук десять дверей, все закрыты. Ни табличек, ни номеров. Сводчатый потолок, поделен арками на секции, в каждой секции по одной двери и одному окну. И только мужик передо мной. Возможно, женщина успела спрятаться.
- Так вы на два?- переспросил мужик женским голосом.
Значит, женщины не было, это у мужика такая манера говорить.
- Да,- ответил я.
Мужик в мятом белом халате, на голове небогатая растительность, невысокий, брюхатый и верткий.
- Пошли. Нам в подвал, там холодильные камеры.
- Пошли,- без этого обыденного мужика было бы лучше, но чем богаты.
Мужик пошел налево от входа, я за ним. Зашли в крайнюю дверь, спустились по лестнице - два пролета. Снова коридор. Зеленные, крашенные стены, дощатый, неровный пол. Прохладно и кислый запах, мужик открыл ключом железную дверь и пропустил меня вперед. Железные столы с бортиками по краям, вроде неглубоких ванночек на ножках. В дальней стене несколько рядов железных дверок, как в автоматической камере хранения, с ручками по центру, не хватает только щели для монет. На дверцах номера: с первого по пятнадцатый.
- Сейчас найду что нам нужно.
Мужик прошел к столу у стены с полками, на которых в беспорядке лежало множество разнородных вещей: хирургические инструменты, банки, книжки, пара микроскопов, светильник, папки с матерчатыми тесемками и прочее, не слишком различимое. Порылся в бумагах на столе, наконец, довольно почесал лысину. Прошел к стене с дверками, потянул на себя дверку под номером девять. Выкатился длинный ящик. Мужик поманил меня рукой. Я подошел и посмотрел в ящик. Там была измятая серая тряпка. Мужик откинул тряпку в сторону. Вначале я подумал, что это неудачно сделанный манекен, к тому же местами поврежденный, но, вглядевшись, заметил такие подробности, которых никак не может быть даже у самого хорошего манекена. Это было тело мужчины средних лет. Глаза полуприкрыты, нижняя челюсть скошена набок. Чем-то знакомое лицо.
- Ну, как? Он?- спросил мужик.
- То есть?
- Ну, вы его нашли?
- Ничего общего.
- Как так?
Мужик вернулся к столу с бумами.
Я смотрел так и эдак. Пригнулся, но тут почувствовал запах. К горлу подступило, я отшатнулся. Определенно, я нашел недавно не это тело.
- Все правильно, тело должно быть в этой камере,- сказал, снова подошедший мужик.- В соседних бабы, а в остальных лежат уже с неделю. Это и должен быть ваш покойничек.
- Это не тот. Что-то вы напутали.
- Не может быть! Присмотритесь, вчера днем отключали электричество, так что он немного потек, а теперь снова подмерз, вы отбросьте все это разложение. Это должен быть он.
- Да я его не очень-то и рассматривал, когда нашел. Так, мельком. Я не могу быть полностью уверен, но все-таки это не тот.
- Точно?
- Точно, тот был худее, и волосы были погуще...
- Так я говорю же, распух он.
- Нет, все равно не он.
Видно было, что мужик растерян. Но не врать же, чтобы порадовать его?
- Ладно, разберемся,- мужик задвинул ящик с трупом, проверил еще раз свои записи, уточнил мой адрес и проводил меня до выхода из здания. Я протиснулся в дверь, оказывается она осела и поэтому полностью не открывалась. За моей спиной знакомо щелкнуло. Теперь можно было отправиться в то необычное место.
До остановки трамвая я шел от центрального вокзала. Здесь встречались люди, явно желающие выбраться из города; они снабжались обычно несуразными кошелками и рюкзачками,- сезон сбора урожая еще не закончился и на любом садовом участке ягод и плодов было во множестве. В это лето, не знаю уж почему, был актуален определенный стиль одежды среди дачников: мужчины одевали непременно клетчатые рубахи с коротким рукавом и болотные сапоги; женщины же предпочитали обертывать свое тело новым укрывным материалом - акрилом, что давало им массу преимуществ: их тело дышало, загорало, и им было не так жарко и вполне комфортно, к тому же на даче можно частью материала закрыть грядки, конечно с таким расчетом, чтобы было в чем вернуться домой. Применение болотных сапог и клетчатых рубах я представлял слабо, но ясно понимал, что это очень практичные вещи.
Вошедшие в трамвай вцепились в поручни, я был среди них. Трамвай кидало из стороны в сторону. Между остановками он развивал довольно большую скорость. В таком транспорте нужны сильные, цепкие руки и крепкий зад, тогда удастся избежать увечий. Еще на остановке за мной увязался седой мужчина, не смотря на жару одетый в тройку с галстуком. Темный костюм и галстук, белая рубаха. Он сразу мне не понравился. Несколько раз он со мной заговаривал, комментируя погоду и окружающие нас виды, но хуже всего было то, что он вслед за мной влез в трамвай и встал рядом. Не люблю навязчивых попутчиков, зачем-то им всегда нужно залезть к вам в душу, потоптаться там и разложить все по полочкам. Я позволил себе лишь односложные ответы на его дурацкие вопросы. Цвет неба, цвет пирамидальных тополей очень его взволновали; говорил он без пауз, фразы строил правильно, как лектор со стажем. Мое же внимание привлекли огромные щиты с названиями остановок этого маршрута трамвая. Серый фон, в черной рамке большие белые буквы. Уже остались позади: "Трамвайная", "Меловой комбинат", "Садово-огородная", "Сельхозучилище", "Первая школа"... Тут трамвай снизил скорость и остановился возле высокого деревянного ангара.
- Не хватает напряжения,- с готовностью прокомментировал мой попутчик.- Опять вырезали кабель, либо разбомбили трансформатор. В прошлый раз сняли медный контактор, месяц трамваи на этом участке тянули лошадьми. Здесь такое часто - далеко от центра, плохо охраняют линии. Даже отряды свободного казачества плохо помогают.
Из ангара, а скорее, как оказалось, из конюшни, вывели шесть ломовых коняжек, поставили впереди трамвая. Сняли лобовое стекло у трамвая, а вагоновожатая взяла в руки поводья и длинный кнут. Трамвай медленно тронулся. Постепенно стало также раскачивать, но только с меньшей амплитудой. Доехали до "Редькино", лошадей выпрягли, подняли "рога" трамвая и мы ускорили движение.
- Дальше доедем без проблем,- тут же сказал попутчик.
И в самом деле, ехали быстро. Мой попутчик приободрился и, не обращая внимания на стоящую вплотную к нам разношерстную публику, принялся рассказывать о своей необычной профессии. Точнее будет назвать это не профессией, а занятием: он разыскивал пропавшие трупы и продавал их заинтересованным людям. Доходное дело, так как цену он устанавливал сам. Правда, время от времени, появлялись конкуренты, но никто не мог сравниться с ним ни в скорости отыскивания, ни в способности находить заказчиков, способных платить большие деньги за его услуги. Довольно часто он помогал искать пропавших людей, и когда оказывалось, что они еще живы,- он испытывал глубокое разочарование, так как предпочитал работать с мертвым материалом. Всегда кто-нибудь теряется, всегда кто-нибудь неожиданно умирает - это значит, он всегда будет при деле. Он явно склонял меня к разговору о недавно найденном мной трупе. Я игнорировал его намеки и молчал.
Проехали "Кустодиевский разъезд", "Лермонтово", "Кручилино", "1000 лет одиночества". Следующая остановка конечная, как сказал мне мой попутчик. Он так и не представился мне, хотя посвятил меня во все нюансы своей злободневной профессии. Стало ясно, что от меня он так просто не отцепится. Вытрясу из него деньжат и тогда что-нибудь скажу. Наверное, следил за мной от морга. Конечная остановка - "Лыжный базар". Местность здесь самая благоприятная для занятий лыжным спортом: голые холмы, поросшие невысокой травой. Зимой тут славно скатываться с горки на горку, но сейчас лето - лыжный бизнес, даже при скидках до 50-ти процентов, в упадке.
- Основной павильон еще весной кто-то подпалил,- сказал мой спутник, указывая на закопченное одноэтажное строение.- Теперь его уже не восстановишь, нужно раскатывать его по бревнышку и строить новый.
Мы шли в гору по узкой, грунтовой дороге. За заборами из лыжных палок стояли дома заядлых лыжников. Не понятно почему, но улица называлась Персиковая.
- Тут собирают богатый урожай персиков?- спросил я у попутчика.
- Нет. Просто хорошо бывает после лыжной прогулки покушать свежих персиков.
- Да, вероятно.
Как я узнал, музей располагался на вершине холма, сразу за которым был Темный Лог - довольно протяженная лощина между покатыми холмами.
- Музей строился долго, отдельные его корпуса выстроили уже не на холме, а в самом Темном Логу,- просвещал меня попутчик.- Строительство и теперь еще не окончено, хотя уже пускают посетителей.
Именно в Темном Логу я нашел это мертвое тело. Жалко, что тогда я не знал о таком прибыльном деле, как перепродажа мертвяков,- на таком добротном трупе удалось бы здорово подзаработать. Как последний дурак сообщил в милицию и совершенно безвозмездно отдал тело. Вызывали еще понятых, Фотографировали с разных точек. Понятыми были два человека из музея, мужчина и женщина, кажется супруги.
- До сих пор еще не определили, что будут выставлять в музее, поэтому залы пустуют, а посетители довольствуются осмотром самого помещения музея. Очень уж у него необычная планировка,- попутчик так и не умолкал.- Корпуса музея строили разные подрядчики, да и единого проекта здания не было вовсе. Так что, если захотите осмотреть музей, то обязательно наймите экскурсовода. Это не дорого, столько же, сколько стоит билет. Экскурсоводом в музее работает милая женщина, жена смотрителя музея. Они так и живут всей семьей в музее, еще у них есть дочь – умная не по годам. Говорят, она лучше своего отца знает музей и может провести вас в такие залы музея, в которых уже есть некие экспонаты. Про них никто, кроме нее, не знает. Забыли даже о существовании самих залов. А сколько людей пропало в музее! Стали, так сказать, его экспонатами. Именно такие экспонаты музея меня интересуют более всего. Смотритель, как только находит тела заблудившихся, то сразу сообщает мне. Я плачу ему десять процентов с продажи. Но в этот раз тело нашли вы и повели себя не очень умным образом. Если вы мне скажете, где тело, то десять процентов будут вашими. Это немаленькая сумма, уверяю вас. Погибший был известным человеком, антикваром и искусствоведом, его родственники заплатят любые деньги.
Так, под трели попутчика, мы подошли к монументальному строению в шесть этажей. По верху здания, подпираемый колоннами, шел роскошный Фриз с рельефами на тему сценок из жизни титанических личностей нашей, еще дораспадной, страны. Они стали сегодняшними мифами. Как и этот музей. Гранитные ступени привели к гигантским колоннам, квадратным в сечении, пройдя между которыми, оказались перед массивной дверью красного дерева. Она была двустворчатой и очень высокой. Две бронзовые ручки в виде голов курчавых львов с большими кольцами в носах. Мой попутчик отошел вправо от дверей и ткнул рукой в какую-то нишу. Буквально через минуту из динамика над дверьми раздался певучий женский голос:
- Посетители? Желаете осмотреть музей?
Попутчик прокричал в нишу:
- Да!
- Сколько вас?
- Двое!
- Можете войти, дверь уже открыта.
Пришлось постараться, чтобы приоткрыть правую створку двери. Нечасто смазывали их петли. Сумрачный холл, справа под крупной надписью "КАССА" светится застекленное полукруглое окошечко, в нем улыбающееся женское лицо. Впереди угадывается широкая лестница, покрытая красной ковровой дорожкой со сложным восточным узором. Дорожка к ступеням прижимается медными прутками во всю ширину лестницы. Мы подошли к кассе.
- Здравствуйте, Алиса Семеновна! Как поживаете? - попутчик явно знал кассиршу.
- А! Это вы, Фридрих. Опять к нам? Но муж еще никого не нашел. Или, все же, это он вас вызвал?
- Нет. Эта я по своей инициативе, все по тому же прошлому случаю. Никак не получается завершить сделку.
- Понимаю, понимаю. Но вам придется купить билеты; вы уж извините, но работа есть работа.
- Ну, что вы, голубушка! Я все понимаю! Нам, пожалуйста, два билета. Мы с моим другом походим по музею, посмотрим основное здание. А вы уж, по старой дружбе, проведите нас к вашему мужу, есть у меня к нему деловой разговор.
- С вас двадцать за билеты и еще двадцать за экскурсию. Не желаете приобрести новый путеводитель по музею? Прекрасная мелованная бумага, цветные фотографии самых знаменитых залов, подробнейшая карта всех известных на сегодняшний день корпусов, отделов и крыльев музея. В издании путеводителя принимал самое живейшее участие мой муж, так что, сами понимаете, какое это интересное издание. С этим путеводителем вы никогда не будите плутать по музею.
- Пожалуй возьму,- просиял Фридрих.- Вы сами знаете, как я интересуюсь всем, что хоть как-то касается музея.
- Очень хорошо. Итого с вас двести сорок, и прошу наличными, вы уж извините.
- Что вы, что вы! Никаких извинений, я все понимаю.
Фридрих расплатился. Заплатил и за мой билет. Пускай! Посетить музей - это была почти его идея. Кассирша дала ему два билета, предварительно надорвав их, и довольно толстую книжицу карманного формата, и сказала:
- Подождите минутку. Я сейчас к вам выйду.
Фридрих стал листать путеводитель. Целофанированный яркий переплет, много цветных фотографий, в приложении - карта музея.
- Путеводитель-то новый, да только сведений новых в нем нет. Все давно известное. Смотритель не хочет лишаться своего доходного местечка, и это понятно,- делился со мной Фридрих:- Расскажи обо всем, нарисуй правильную карту и зачем тогда нужны будут экскурсии, зачем нужен будет он, смотритель?
- То есть все в путеводителе ложь?- поинтересовался я.
- Не все, но большей частью.
К нам подошла кассирша.
- Пойдемте. Экскурсия по основным залам нужна?
- Нет, голубушка. Ведь мы по делу.
- Хорошо, сразу пойдем к мужу. Следуйте за мной.
Алиса Семеновна была в Форменном синем халате, но это не мешало заметить, что у нее отличная фигура.
- Следовать за вами, Алиса Семеновна, для меня всегда большое удовольствие,- с причмокиванием произнес Фридрих и за спиной кассирши сделал руками несколько округлых движений.
Вслед за кассиршей, мы поднялись по лестнице на второй этаж, повернули налево, прошли по узкому коридору, опять повернули налево. По пути встречали стеллажи вдоль стен, просторные витрины, с подсветкой внутри,- но все они были пусты. Кто-то говорил, что в этом можно усмотреть некий символ опустошения человеческих сердец. Мельчает народ и какие бы ему чудеса не показывай - они не наполнят его, не придадут ему сил, а только еще более принизят, демонстрируя его мельчание. Ноги ступали то по гранитным плитам, то по цветной бетонной заливке, то по линолеуму, то по паркету, то по дощатому полу, то по коврам; видимо, смена полов означала переход из одного здания музея в другое; иногда мы шли по длинным извилистым галереям, которые то вели нас вверх, а то - вниз. Особенно впечатлили залы с высокими сводчатыми потолками с потускневшей росписью. Я насчитал таких залов четырнадцать штук. Наконец, мы вышли на лестницу, явно не парадную, а скорее для служебного пользования. Довольно долго мы поднимались. Освещение было скудное, к тому же видно было, что на лестницу со всех этажей выносили разный хлам: сломанные столы и стулья, кресла, детали шкафов, диванов, рамы от картин и просто мусор. Через все это приходилось перебираться. Алиса Семеновна показала удивительную ловкость, словно каждый день ей приходилось выполнять такие упражнения. Я и Фридрих отстали от нее на целый пролет. Вокруг нас витала пыль и грохот мы производили невероятный. На следующей площадке нас поджидала Алиса Семеновна.
- Шестой этаж,- сказала она.
- Нельзя было на лифте подняться?- проворчал Фридрих,- Зачем было нас тащить через такие препятствия?
- Вы же сами отказались от экскурсии.
- Да, но мы ведь заплатили за нее,- Фридрих стал отряхивать пыль со своего великолепного черного костюма.- Могли бы, Алиса Семеновна, постараться и провести нас более удобной дорогой.
- Нет экскурсии, нет и удобной дороги,- как заповедь продекламировала Алиса Семеновна.
Фридрих повернулся ко мне и в полголоса произнес:
- В странном месте могут жить только странные люди. Вы меня понимаете?
- Да,- ответил я и уже Алисе Семеновне сказал:- Вы странный человек, Алиса Семеновна.
- Да, без этого здесь нельзя,- довольным тоном сказала она, словно я сделал ей комплимент.
- Мы живем пока здесь, в этом здании. Его построили для обслуживающего персонала, здесь на каждом этаже по четыре двухкомнатных квартиры с ванной и туалетом. Мы заняли целый этаж. Остальные этажи пустуют, только на первом этаже еще живет сторож, но он там редко бывает. Все больше где-то ходит по музею, охраняет, так сказать. Возможно, вы его еще увидите. Кстати, если вы хотите приобрести хорошие лыжи со всем необходимым снаряжением, то сейчас самое время - скидки на лыжном базаре доходят до пятидесяти процентов. Могу выступить как посредник и свести вас с хорошим специалистом, который не будет завышать цену.
- Спасибо, Алиса Семеновна, может быть в следующий раз. Сейчас у нас к вам другое дело.
- Понимаю, понимаю. Муж сейчас должен быть дома, я хочу сказать - в нашей квартире. Это здесь, на шестом этаже.
Мы прошли в темный чуланчик. Алиса Семеновна долго возилась с замком. Минут через пять, когда с меня сошло уже семь потов, так как в этой, если ее можно так назвать, прихожей было душно и жарко, как в бойлерной, и с каждой минутой становилось еще жарче и душнее. Так вот, минут через пять дверь чуть приоткрылась. Но Фридрих не выдержал и кинулся помогать. Дверь широко распахнулась. Посыпался мусор, который видимо, накопился между косяком и дверью. Лет эдак десять ей не пользовались. Длинные лоскуты ваты, сухие тельца тараканов, окурки. За дверью была кухня. Белый кафель на стенах, белые шкафчики, газовая плита, большой холодильник - все в идеальном состоянии, как на фотографии из журнала по домоводству. Из шкафчика рядом с раковиной Алиса Семеновна взяла веник и большой синий пластмассовый совок.
- Идите в гостиную, муж там,- сказала она и стала быстро заметать на совок нападавший мусор.
Вслед за Фридрихом я пошел в гостиную. Из кухонного окна видны были корпуса музея и, на горизонте, - темные голые холмы. Уже вечерело. В просторной гостиной, с лепниной на потолке, на диване перед камином сидел смотритель - Максим Арнольдович. В синем халате и шлепанцах. В камине горел огонь. Максим Арнольдович встал и приветствовал нас кивком головы.
- Разве я давал повод?- спросил он Фридриха.
- Повод я сам нашел,- Фридрих был немного смущен.- Да ты сам знаешь. Вспомни, вот этот человек,- он указал на меня,- на прошлой неделе нашел тело в Темном Логу. Вы еще были понятыми.
- Что-то припоминаю, но что от меня требуется?
Фридрих повернулся ко мне.
- Пройдите на кухню. Попросите чаю у Алисы Семеновны. Мне нужно поговорить со смотрителем.
Я пошел на кухню. Успел заметить, как Фридрих со смотрителем сели на диван и зашептались.
Алиса Семеновна уже налила мне чай, но я попросил кофе. Она достала чашку и налила кипятка, поставила на стол банку с растворимым кофе. Я сел за стол и положил себе в чашку две ложечки кофейного порошка, три ложки сахара и стал звонко размешивать. Алиса Семеновна пила чай. Угостила печеньем собственного производства, жестким до невозможности. Еле разгрыз одну штучку. Старался сердечно благодарить за все. К концу нашей трапезы на кухню зашла девчушка лет четырнадцати. Их дочка. Звали Настей. Села за стол, стала пить чай с печеньем. Крепкие у нее зубы, грызет только шум стоит.
- Значит, вы потеряли тело?- неожиданно спросила Алиса Семеновна.
- Можно сказать и так. В морге мне показали совершенно не то тело, хотя оно должно было быть там. Сам не понимаю, почему возникли какие-то трудности. Да еще этот Фридрих не отстает ни на шаг. Вы его хорошо знаете? Что он за человек?
- Иногда мы с мужем помогаем ему искать и только. Фридрих делает деньги и не всегда законным путем. Но разве сегодня не все так поступают?
- Возможно. Но как мне отвязаться от Фридриха?
- Лучший способ - показать ему, где тело.
- Но я не знаю, куда оно делось!
- Конечно, не знаете. Настя, поводи гостя по музею, может он что-нибудь припомнит.- Алиса Семеновна подмигнула девчонке и склонила голову чуть набок.
Настя одним глотком допила чай, схватила меня за руку и потянула за собой.
Опять на лестницу, коридоры, переходы, залы. В одном сумрачном зале, слабо освещенном и сильно замусоренном, откуда-то выскочила собачонка и облаяла меня. Настя тоненько закричала:
- Бони, Бони, Бони! Иди ко мне. Не лай, это свои.
Оттащила собаку от меня и стала ее гладить.
- Это Бонапарт, наш пудель. Назвали в честь Наполеона. Но мы зовем его Бони, он не обижается.
Серая с голубым псина, вислые уши, хвост обрубком, худющая и в целом - страшненькая.
- Вы тут посидите с Бони, а мне нужно открыть тут одну дверь и кое-что проверить,- сказала мне Настя.
- Хорошо, только ты недолго.
- Я быстро.
Она скрылась за одной из колонн. Бони обнюхивал мои ботинки и время от времени взлаивал. Перешел на штаны. Потом подскочил, обхватил передними лапами мою левую ногу и стал требовать от нее взаимности. Я тряхнул ногой, но Бони держался цепко. Вместе с Бони на ноге, подошел к полке у стены. На полке стоял гипсовый бюст Наполеона. Я взял его двумя руками и резко опустил на голову Бони. Бюст разбился вдребезги. Бони заскулил и убежал. Куски гипса я запинал под полку. Минут пять ходил по залу, ждал Настю. Заметил, что стало светлее. Уже рассвет? Ночь уже прошла что ли? Окна в самом деле посветлели. И тут я заметил что-то необычное. В дальнем углу зала, напротив входа, за колонной лежал человек. Правую руку подложил под голову, колени подтянул к животу. Он словно спал. Но я уже знал, что он мертв. Он был одним из тех, кто так и не нашел выхода из музея. Знакомая одежда, знакомое лицо. Это было оно, мое тело. Вдалеке, у окон, заметил Фридриха, смотрителя, Алису Семеновну и Настю. У них под ногами крутился Бони. Они стояли и говорили. Странно, но я хорошо слышал их разговор, хотя и не разбирал, кто, что говорит.
- Если все сделать правильно, то они сами приведут вас к телу. Здесь важен индивидуальный подход к каждому. Чуть что и спугнешь.
- Этот случай довольно простой. Легко было сбить его с толка. Он сам не знал, что уже умер.
- Самое печальное, что он и сейчас не верит в свою смерть. Даже перед своим телом.
- Кто способен не верить в свою смерть - тот продолжает жить.
Кажется, последняя фраза была сказана Бони, но поручиться не могу.
 

  назад к содержанию